70-летию Великой Победы посвящается… 
«Я мщу каждым своим выстрелом за ваши страдания»
Письма с фронта
Ах, война, что ты сделала, подлая…
Десятки миллионов людей в нашей стране отдали за Победу в Великой Отечественной войне самое дорогое – жизнь. Один из них, не возвратившихся домой к семье, к мирной жизни, - брат моей мамы. Я перебираю бережно хранимую стопку пожелтевших писем, открыток с фронта и плачу.
В 1941-м война разбросала семью. Отец, Москвитин Иван Иванович, отправился в Елец, куда переведен был весь состав Орловского областного управления связи.
Мать, Ольга Михайловна, с четырьмя детьми эвакуировалась в Камешкир Пензенской области, где старший Володя заканчивал школу. Юрию в начале войны было 10 лет, Эмме – 3 года, младшей Вале – 1 год.
В марте 1942 года Владимира из 10 класса призвали в армию, в Ульяновское пехотное училище, которое вскоре перевели в Кемерово. Попрощаться перед отъездом не удалось ни с отцом, ни с матерью, на несколько дней уехавшей в другой город, где можно было поменять вещи на какие-нибудь продукты. 10 марта провожали Володю друзья, знакомые, школьные учителя… Маме он оставил письмо.
10.03.42. «Дорогая мама! Вот нам и пришло время расстаться, я вступил на порог самостоятельной жизни. Очень прошу тебя не расстраиваться, так как я призван в военное училище… Меня собирали все вместе, коллективно. Кто что смог, тем и помогли. Стану командиром, тогда я вас всегда буду поддерживать, чем смогу. Все будет хорошо, за меня не беспокойся. Твой сын Вова. P.S. Написал бы больше, но мысли путаются в голове».
31.05.42. «Учиться мне осталось до осени, а потом стану командиром РККА и поеду, скорее всего, на фронт, добивать фрицев. По рассказам фронтовиков, это лучше, чем оставаться в тылу, только здесь гарантируется жизнь, а там нет, но за нашу лучшую жизнь и умереть не жалко…»
Закончить обучение обстановка на фронте не позволила. Пришел приказ об отправке курсантов на передовую.
11.10.42. «…Вот уже больше недели, как я нахожусь в пути, куда идем, я не знаю, но ближе к фронту. Очень жаль, что не удалось доучиться, а ведь уже готовились к зачетам. Идем в день 30-40 км…Мой адрес: Действующая армия, почтовая полевая станция 1687, часть 120».
Адреса в письмах постоянно менялись, и к середине октября Володя уже не указывал конкретное название местности (каждое письмо проверялось военной цензурой), только в конце письма приписывал: Близ С. Через полгода Владимир получит медаль «За оборону Сталинграда»…
Как это мало еще – 18 лет! Как хочется родительской любви, заботы, тепла – оттого постоянное ожидание писем из дома. А почта полевая, военная, в стране творится небывалое, письма то задерживаются, то вообще не доходят. Хочется пожаловаться, как в детстве, но лишь в изредка встречающихся фразах – упоминание об опасности, о трудностях, о пережитом. В остальном – стремление успокоить, поддержать своих, особенно мать.
7.12.42. «Дорогая мама, ты не представляешь, что такое фронт, а какое время, то дождь, то снег, слякоть. Холод. Живем в окопах, без дров и воды, вода, правда, - снег, но дрова?! Но не волнуйся, питаюсь я очень хорошо! Одет в теплые брюки, куртку, меховые рукавицы…»
20.12.42. «Моя дорогая мама! От тебя вот уже две недели ничего не получаю. Я это объясняю почтой… Уже неделю стоят крепкие морозы, недавно получил валенки, они только немного и спасают. Словом, одет, обут тепло. Питаюсь неплохо, каждый день дают для храбрости по 100 г…»
Весной 43-го Володя пишет, что стал командиром орудия, получил звание старшего сержанта.
3.04.43. «Я опять на фронте севернее нашей родной области. Бью немецкую нечисть, мщу каждым своим выстрелом из орудия за ваши страдания в тылу, дорогая мама. Перенеси все трудности мужественно. За них немец понесет должную расправу».
12.04.43. «Здравствуйте, мои дорогие мама, Юра, Эмма, Валя! Я вам посылаю очень много писем, от вас получаю, как видно, не все… Живу я хорошо. Воюем в лесу, сейчас стало тепло, снегу почти нет, понемногу просыхает. Появились птицы, становится веселей. Живем в землянке хорошо, уютно. Эмма, у нас живет кошка, которая никуда не отстает от нас. Она пришла из деревни, где уже ничего и никого не осталось, стоит лишь один каменный дом из двух полусотен. Вот и вся деревня. Позавчера целый день играл у нас духовой оркестр. Вот так приблизительно и проходит мое время. Но конечно, нездоровится от нас и фрицам».
5.05.43. «…Вчера смотрели картину «Сталинград». Замечательно, я как участник этих событий даю хорошую оценку. Там есть место: сильная артподготовка – бьют «Катюши», затем продвигается батарея: едут одна за другой пушки, вместе с ними и я – это двигается наше подразделение. Если удастся посмотреть, то обрати на это внимание – это самый памятный бой для меня».
26.05.43. «Как бы мне хотелось увидеться со всеми вами. Скорей бы настал этот день. Мама, напиши мне о ребятишках, как они живут, что делают, вспоминают ли меня или уже забыли, ведь меня уже нет больше года?»
22.06.43. «Дорогая моя мама! Получил твое письмо и песенку, которая мне очень понравилась. Я ее заучил, и как посмотрю на твое фото, то чувствую действительно тебя рядом с собой. Живу по-старому, нахожусь близ фронта и учу других, как нужно воевать. Живем мы весело, слушаем патефон, который привезен нами из Сталинграда».
Они очень быстро взрослели, эти 18-летние мальчики. И чувствовали ответственность за своих близких: матерей, братьев, сестер…
18.07.43. «Здравствуй, Юрий! Хочу написать тебе несколько советов, как своему младшему брату. 1.Меньше баловаться! 2. Во всем слушаться маму! 3. Больше читай и помогай маме, а меньше шатайся! А если мне мама хоть еще в одном письме напишет, что ты не слушаешься и оговариваешься, то я забуду, что у меня есть брат, а когда-нибудь ты все-таки это поймешь. Имей это в виду. Крепко целую тебя, Эмму, Валю. Жду ответа. Твой брат Вова».
23.07.43. «Мама, помнишь, в этот день в 1941 году покинули Орел, но вот, как видишь, он скоро снова будет наш. Сегодня я узнал, что войска Красной армии подошли к нему на 18-15 км. Какая радость, так день за днем освободят всю нашу родину, и будет полный капут фашизму».
20.08.43. «Я жив-здоров, живу ничего, много приходится портить нервы, но ничего не поделаешь, этого требует наша победа над заклятым врагом. Так вот день за днем, как выстрел за выстрелом, приближает нашу победу. На днях ранило двух лучших моих товарищей…»
А смерть всегда рядом и заставляет невольно думать о ней. В письмах к отцу Владимир более откровенен:
30.08.43. «Здравствуй, мой папа! Я жив, здоров, очень соскучился, не получая несколько дней твоих и вот более недели маминых писем. …Настроение у меня неважное, очень скучаю и думаю, удастся ли нам всем еще увидеться… Одно радует – это наши соколы-летчики, которые дают перцу немцам!»
3.09.43. «Здравствуй, мой родной папа! …Ты просто не представляешь всей той кутерьмы, в которой я нахожусь, а вдобавок ко всему погода стоит отвратительная! Я, как видишь по этой открытке, жив, ну и пока здоров. Но сейчас идут сильные бои, так что возможно, что и не увидимся (вычеркнуто), но будем надеяться на судьбу. Привет всем, крепко целую. Твой сын Владимир».
26.09.43. «Дорогой папа, мы наступаем, вчера продвинулись сразу на 30-35 км. Если бы ты знал, сколько народу мы освободили, шли они со всеми своими пожитками назад, немец их угонял, а мы настигли и их освободили. Папа, меня окружили женщины, зацеловали и чуть не раздавили в объятьях, плачут и просят: «Скорей догоняйте и бейте проклятого гада!»
4.10.43 «Белоруссия. Дорогая мама, вот я уже год на фронте. Пока еще жив, здоров. Мне просто не верится, что можно быть так долго под свистом пуль и треском снарядов совершенно невредимым. …В голове пока только одна мысль: скорей увидеть всех вас, а рядом злая и вполне возможная, которая стережет меня на каждом шагу – не пущу, не вернешься ты и не увидишь своих мать, отца и сестер. До настоящего момента вторая сила была слабее первой…. А как все это надоело, жить бы теперь мирной жизнью нам всем вместе…. Мама, пиши чаще, прости за небрежность мыслей этого письма».
9.10.43. «Как мне хочется увидеться со всеми вами, удастся ли? …Вот уже полтора года, как я не слышу своего собственного имени, забыл, как его произносят и как воспринимает это мой слух. Только и читаешь это в письмах, и на душе становится так приятно. Выдержу ли я все это? Новостей у меня особых нет, вчера, правда, получил вторую правительственную награду - медаль «За отвагу»…»
18.11.43. «…Я пока еще вне фронта, готовлюсь к новым решающим боям. Все еще не верится, что опять пришла зима, а вместе с ней лишения. Нахожусь сейчас в таком месте, что ни дров, ничего нет. Но это, можно сказать, пустяки, так как получили теплое обмундирование. Смотрел картину «Орловская битва». …Как расшатались нервы, смотрел кино и хотелось каждого фрица задушить лично, а что они, гады, сделали с нашим родным городом!»
20.11.43. «Дорогие Юра, Эмма, Валя! Я опять на фронте, бью немцев, из-за которых вам, малышам, приходится столько переносить. Дорогой братишка, бодрись, переноси все трудности настоящей жизни, не говоря об этом никому ни слова, ибо наша мама будет меньше за вас волноваться. Это трудно! Мне приходится это испытывать на фронте…»
25.11.43. «Дорогой папа! Скоро движемся опять бить немцев, но, дорогой, мне что-то думается, что этот раз со мною что-то случится, снятся нехорошие сны и пр.»
26.11.43. «…Хочется посмотреть на сестричек, Валю и Эмму, какими они стали. Опять на передовую. Кругом степь и больше ничего!»
После этого письма ни строчки не получили мать и отец от старшего сына Володи. В извещении о его гибели не было указано, где он погиб. Потребовалось 30 лет, чтобы выяснить это.
14 мая 1973 г. из отдела учёта персональных потерь сержантов и солдат Советской Армии Минобороны СССР получен ответ: «Сообщаю, что по учетным данным… сержант Москвитин Владимир Иванович 1924 года рождения значится погибшим 10.12.43 г. Похоронен: 500 метров северо-восточнее д. Копьяны Дубровенского р-на Витебской области».
Ему так и осталось девятнадцать. Ему и еще сотням тысяч ребят 1924 года рождения.
Алла ДАВЫДОВА